Лерка

lerka

Лерка — рослая барышня 6 лет. Косички тоненькие и такие тугие, что кончики загибаются кверху. 

Голосок у нее звонкий, бойкий. Первой не заговорит, но отвечает всегда охотно. Качая головой и поджимая губки сетует, что не уродилась пшеница. А картошка удалась: «Воооот такую вчера выкопала!», — и разводит руками, как удачливый рыбак.

Лерка — главный судья и миротворец деревенской детворы: споры разрешаются мирно, машинок всем хватает, песком не бросаются, даже заядлые драчуны Сашка с Сережкой не смеют мутузить друг друга в ее присутствии. А  уж если  взыграет удаль, замахнется один на другого, тут же звенит Леркин голосок: «Хлопцы! А ну хорош драться!»

Мальчишки за Леркой ухаживают. Приведут в дом, разложат боевой арсенал – ружья да рогатки, рисуются и толкают друг друга плечами. Угощают конфетами, провожают домой. Девочка внимание принимает благосклонно, конфеты складывает в сумочку. У нее на плече старомодный бабушкин ридикюль: без замка и с капроновой лентой вместо ремешка. Чавкая беззубым ртом, он преданно семенит за хозяйкой, подрагивает в такт шагам.

Перед нашими окнами пасется Леркина кобыла — Малышка. Это унылая кляча, слепая на один глаз. Сколько ее помню, она всегда была старой и безработной. Кроме нее, в хозяйстве есть трактор и грузовичок. Они старательно выполняют всю лошадиную работу, а Малышку держат за какие-то неведомые прошлые заслуги. Иногда ее отводят в поле, но чаще она пасется у дома, гремит цепями, как старое привидение, и наматывает ланцуг вокруг столба.

Каждое утро мы с детьми  приносили Малышке кукурузу с деревенского поля. Наши ежедневные набеги угрожали истребить колхозное имущество. Мальчишки с воинственными криками врезались в кукурузные стволы, и по верхушкам стремительно разбегались шелестящие ручейки. А потом, похватав вырванные стебли как копья, срывались и неслись к Леркиному дому. Бросят добычу к ее ногам: выбирай мол, чей лучше! Она придирчиво перебирала их носочком туфельки, выбирала один и шла к кобыле. Ей, как хозяйке, принадлежало право первой угостить Малышку. И так каждый раз.

В тот день все шло как обычно: Лерка выбрала угощение и направилась кормить кобылу. Сунула стебель ей в зубы. Но может подкралась тихо, или подошла с незрячей стороны. Лошадь от неожиданности вскинулась, сорвалась с места и понесла. Лерка вдруг икнула руками и упала навзничь. Цепь натянулась, впилась в ногу и поволокла за собой. Девочка хваталась за траву, вспахивала ногтями землю, барахталась, вставала, но снова спотыкалась и валилась с ног. А мы, открыв рты, только смотрели, как ее утаскивает в поле: «Сейчас распутается, сейчас встанет!»

Наконец, сдвинув себя с места,  на бетонных ногах — бегу. Мешком упала на цепь. Кобылу не остановила, но выиграла время. Лерка скинула путы, обессиленно поднялась. 

Лерочка! Вся в земле и репейнике, изорванная, босая, хватает ртом воздух и смотрит, смотрит на меня!  За что зацепиться? Ни одного живого клочка! Наливаются  синяки, все четче багровая полоса на талии, крапива обсыпала ноги…

Только не молчать:

— Сумочка? А сумочку мы поправим! Смотри!

В сердцах вырвала у меня сумку, бросилась к себе на задний двор.

Как привязанная хожу вдоль забора, перехватываю острые пики, заглядываю во двор. Ну где же Лерка? Почему не бежит домой? Где спряталась? Чего боится? Я же все объясню! Только не ругайте Лерку!

Вот она! Не выдержала девочка своего горя, бежит поделиться. Сумочка на поводке обиженно подпрыгивает сзади. Добежала до бани, увидела мать, остановилась. Некрасиво раскрыв рот, вся зашлась в крике, не может совладать с собой, не складываются слова.

Я сейчас все объясню! Мысли путаются, толкаются и натыкаются друг на друга. Кричу обрывками слов, клочьями фраз, ясно выходит только:

— Не ругайте Лерку!

Горохом отскакивают слова от широкой спины.  Кулаки грозно уперлись в бока костяшками пальцев…

— Не ругайте Лерку!!

Не дрогнули плечи, не протянулись ладони. Нависла коршуном…

— Не руг…!!!

Замахнулась рука!

Заперли!! В бане! За что?! Слова кубарем скатились обратно и встали комом в горле. 

Женщина обернулась ко мне:

—  Чего кричите?! Сколько раз я ей говорила: не подходи к кобыле!

Захлебнулась несправедливостью. Звенит пустота, только за дверью глухо воет Лерка. Мальчишки сбились в кучу, смотрят на меня открыв рот.

— Ну! Чего уставились? Марш домой!

Поплелась и я. Прокручиваю утро,  упрекаю себя, размахиваю руками. Нет-нет, да и выгляну из-за угла: как там  Лерка?

Стоит моя девочка, уже прощенная, но еще опущена головка, всхлипывают плечики, ножка трет одна другую. Ох уж эта крапива…

 

Вечером взяла гостинец, иду с повинной! Уже знаю что сказать, сейчас я все объясню! Только не ругайте!

А Лерка выскочила ко мне воробышком, вся чистенькая, нарядная, щебечет, косички поплавками прыгают на плечах. Взмахнула на меня ресницами, схватила шоколадку и упорхнула к мальчишкам на песок. И сумочка-старушка за ней: красуется новой лентой, заходится в немом смехе. 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.