День первый.
Проснулась. Встала с кровати. Надо идти на детское. Строгая медсестра на вахте, каркнула из под очков: «Ну иди, ищи своего». Пошла. Скольжу взглядом. Самый первый под лампой царапнул душу. Иду дальше. Детки в аквариумах, в очках, голенькие, одетые, в трубочках, без…
Неловко…стыдно…Я не узнаю собственного сына! Ну зачем я пошла? Почему не возмутилась? Что я, в лес пришла?! За грибами?…Вроде бы тот под лампой, а вдруг не он? Хожу по рядам, оглядываюсь на того, первого. Не может быть так просто!? Как много деток….Что-то натягивается внутри…Умоляю сестру взглядом…
-Какой у вас номер?
-77
-Ну вот же он, самый первый!
Так вот он какой! Маленький спящий гномик. Надо посмотреть на кого похож, пересчитать пальчики, улыбнуться. Что ещё? Вроде всё. Может что-то сказать? Затравлено оглядываюсь. Я могу идти? Убежала….убежала! струсила! разве такой должна была быть встреча?!?!
День второй.
Идем на осмотр и УЗИ. Юная сестричка несет одеяльце, так легко и буднично. Очередь. Сели. Стою поодаль, смотрю в окно, мне нельзя сидеть. Доктор вертит маленькое красное тельце, его крик мешает слушать. Только киваю.
-Все в порядке, почки на месте.
Как ловко она его пеленает. Я так не смогу.
Иду в палату. Сестричка удивленно проводила меня взглядом.
Не смотрела на него, не дотронулась…Разминулись.
День третий.
-Доктор решил, что с мамой ему будет лучше! Готовьтесь, сейчас принесем!
Волнение. Бегу в палату…легла…зачем легла? Встала…зачем встала? Как держать, что говорить, как кормить?!?! Слышу шаги…Несут!Руки дрожат и сердце дрожит…Строгий голос: «Так. Бери, доставай грудь, не так. Смотри: берешь, зажимаешь, даешь…» Отрезвела, собралась, делаю, что говорят. Хорошо, что так сухо…
Ушла.
Мы вдвоем…
Выдохнула…Кто это? Это мой сын? Мой сын, мой ребенок..повторяю про себя много-много раз и не понимаю слов…Строгий, серьезный человечек, откуда ты? И откуда во мне столько чувства? Как я жила раньше? Зачем я жила? Почему мне
никто не говорил об этом?
Соседский мальчик: крупненький, беленький кесаренок. В беременность всегда представляла себе такого пупса с глазами-бусинами. Равнодушно смотрю на его сладкие перевязочки, пухленькие щечки. Я совсем не хочу его. Хочу своего с дрожащими руками-лепесточками, со смешной головкой марсианина, с глазками-щелочками, красненького старичка с темным пушком на лбу..
Смотрю на него…Долго и неотрывно. Кажется, дотронусь — и разорвется сердце. Так вот ты какой! Боюсь дышать и затекло тело. Чувствую на спине встревоженный взгляд соседки…Надо обернуться, улыбнуться, что-то сказать…Но не могу оторваться от него, не имею сил… Слабый шорох, тихий стон — взрыв в животе волной ударяет в голову. Подскакиваю. Что с тобой!? Что!? Что!?
Спит. Показалось.
Слышу его дыхание, вижу ручейки сосудов под прозрачной кожей, считаю реснички.
Такой беспомощный, такой хрупкий. Ма-а-а-аленький…
Я расту и заполняю все пространсво палаты, окутываю собой колыбельку. Где-то внизу суетятся странные люди. Как они могут также ходить, говорить, жить?…Когда так изменился мир, когда я — не я, а космос! Усилием воли спускаюсь к ним, протискиваюсь в угольное ушко:
— Обед?… уже обед…
— Надо поесть?
— да-да…
Подчиняюсь, иду в столовую. Там в одинаковых халатах растрепанные женщины с лучистыми глазами…
Оживление, говор, стук ложек…Прислушиваюсь, киваю, потом спрашиваю, отвечаю. Меня понимают! Говорю ещё…говорю взахлеб!!
Вдруг натянулся поводок, кольнуло сердце…Он там! Один! Бегу, лечу..Ну как же я могла! Бросила его, бросила…
Промозглый ноябрь, серый и мрачный. В окне вижу женщину. Она склонилась над колыбелькой. Теплый свет стер контуры, время замерло, боится спугнуть нежность. Где я видела это?
Вспомнила… Чудо задело меня крылом…прикоснулось…
